сижу я себе в архиве, делаю то, за что все боятся браться, слышу из другого конца коридора от фрау Смерц (она клевая, и не только потому, что у нее фамилия почти Шмерц - боль): "о, давай покажем это Маше", она приходит с Торстеном, который никогда не улыбается, и дает мне челюсть маленького римского ребенка, у которого зуб прорезался не там, где надо. трогать с утра челюсти мертвых детей - к удаче в личной жизни.